03 Фев Станислав Белоглазов — история фотографа

С самого своего мелкого детства я имел великое счастье проводить время в затемненной ванной комнате помогая папе печатать фотографии: в проявитель, потом промыть, потом в фиксаж… порою, без пинцета. И ходил потом месяц с желтыми ногтями, изменившими цвет под действием фотохимикатов. В те времена фотографировали все здравомыслящие папы. Вот и мой доставал по праздникам и в путешествиях дальномерную камеру с единственным фиксом, творил фотоисторию сам и приобщал к фотографии меня.

Более менее осознанно фотоаппарат я применил в 1990 году на большом общесоюзном сборе в Орленке. Среди всех возможных вариантов активности я выбрал юнкоровскую (юный корреспондент) — фотографировал для местной орленковской газеты, освещавшей это мероприятие. И там-то я как раз почувствовал всю прелесть бытия фотографом.

Тогда я понял, что фотография — это свобода

Как свобода перемещений во время массовых собраний, когда все в ограничениях, все должны сидеть и слушать, а я с фотоаппаратом могу ходить везде, где мне вздумается. Так и возможность залезть в любую сферу, в самые закрытые тусовки, как человек с фотоаппаратом, имеющим на это право, как представитель свободной прессы.

Поступив в Универ, на физфак, я довольно активно занимался всяческой студенческой деятельностью. Организовывал и вел Дни первокурсника и прочие мероприятия. Когда же я ушел со сцены, на старших курсах, передав дело молодым — не смог просто сидеть в зале, как все зрители, а снова взял в руки камеру и вернулся за кулисы, в привычную атмосферу, но уже фотографом. Помнится, первую фотовыставку мы сделали со Стасом Словиковским курсе на четвертом. Купили по Зениту, отправились на очередную студенческую конференцию в Данию, где я был официальным представителем Ассоциации студентов-физиков России, а потом в вольном режиме проехались через всю Восточную Европу, от Польши до Болгарии практически через все страны — кроме воюющей в тот момент Югославии. Из кадров этого эпохального путешествия мы и сделали креативную фотовыставку в виде ленты из отпечатков 10х15, растянувшейся по стенам всего этажа факультета. Подобная, но более масштабная, выставка позже была реализована одной из первых выпускниц моей фотошколы — Татьяной Третьяковой, но уже в виде отпечатков размером 70х100, наклеенных на пол всех тоннелей-переходов в УПИ. Она тоже была посвящена ФотоTravel, и состояла из фотографий, сделанных всеми участниками моих фотопутешествий.

Однажды гонорар за одну съёмку оказался больше, чем все мои другие доходы за месяц вместе взятые

Когда в 98-м году за два вечера репортажа дня рождения Атриум Палас Отеля мне заплатили 1000 долларов, я понял, что за этот один фотозаказ я получил больше моего обычного среднемесячного дохода состоящего из аспирантской стипендии, президентского гранта, соросовской стипендии и ставки журналиста на телекомпании. Как-то я стал всё больше и больше сваливаться в фотографию. И, как и прежде, я мог оказываться с фотоаппаратом там, где без него оказаться никак не не мог.

Фотография — это возможности

Когда же полностью погрузился в фотографию, выполняя и частные заказы и снимая для журналов города — я, как получалось, использовал бартерные схемы для реализации всего, о чем, как казалось, мог не более чем мечтать: научился самостоятельно летать на самолете Як-52, получил дайверовские лицензии AOWD и IсeDiver (подледный дайвинг), а так же стал выезжать в дальние страны по работе — в пресс-туры и по заказу турфирм. Да, мне нравилось нести радость людям в виде отпечатков и при этом брать от фотографии все, что нужно мне.

Вот, например, байкерская тусовка. Интересно, но вот как туда сунуться? Надо быть либо таким же мужиком в кожаной косухе с дорогим мотоциклом, либо пышногрудой блондинкой в миниюбке, чтобы кататься на заднем сидении. Ни тем ни другим критериям я никак не соответствовал. А как человек с фотоаппаратом я мог туда пробраться, с их разрешения сделать несколько кадров, подарить несколько фотографий и — всё, я уже там свой, меня там ждут, меня туда зовут. И несколько сезонов я снимал все мероприятия Черных ножей, как штатный фотограф за гонорар.

Или, например, в те же годы, конкурс красавиц Мисс Екатеринбург — я был в гуще событий и эмоций, в святая святых — снимал всё, что происходило за кулисами.
Или вот с той же поры становления меня, как репортажника: приехал на ВИЗ, смотрю, детская регата идет и думаю, что-то я со времен Каравеллы на яхте не бывал, как-то далеко от парусов отошел. Поснимал с берега, показал организаторам фотографии. Через неделю работал официальным фотографом чемпионата Европы Ява-Трофи, а далее и чемпионата Мира, зарабатывал этим деньги и кайфуя от борьбы шкиперов с расстояния пары метров, находясь на судейской моторке.

Никаких учителей фотографии еще не было

Поскольку никто из фотографов в то время своим фотографическим опытом не делился, более того, ревностно оберегали “секреты мастерства”, пряча процесс создания своих шедевров даже от заказчиков, весь первичный опыт студийной съёмки я нарабатывал без каких-либо наставников, так сказать, сразу в “бою”, работая штатным фотографом в глянцевом издании — в здравствующем и по сей день журнале Стольник. Просто пришел в студию, взял среднеформатный Contax 645 с оптикой Carl Zeiss, озадачился, а как же в него пленка-то вставляется? без кассеты? понял, что вроде все логично… ну и пошло-поехало. Одни люди придумали, другие завсегда разобраться могут, как с помощью этого красоту гламурную творить!

Так же и со студийными вспышками: подходишь к свету, смотришь — где-то он должен включаться, каким-то образом должна меняться мощность, потом прикидываешь, как должна работать та или иная насадка, которые называются светомодуляторами, но тогда никто не говорил мне, как это называется. Немного помогал пилотный свет, а далее — воображение и фантазия. Приходилось работать головой (физическое образование тут немножко в тему было), представлять, как ляжет свет. Результат же только через пару дней понятен был, только после проявки слайдовой пленки в единственной в городе лаборатории. Так и рождались и обложки и фешн-стори.

Чем непонятнее — тем интереснее

Поскольку из хобби фотография переросла в профессию, возникла задача не законсервироваться, не зациклиться на чем-то одном. Потому благо, что мы в России, а не в Париже и не в Нью-Йорке. У нас невозможно быть фотографом узкой специализации, поскольку не хватит объёмов заказов, чтобы выжить на какой-то одной теме. И это замечательно! Потому что иначе — скучно. Интересно разнообразие. Чем менее понятна тема, тем интересней.

За годы занятий фотографией я снимал студийные портреты и love-story, рекламу и календари, свадьбы, причем и VIP-свадьбы, репортаж, включая всяческий экстрим — самолеты, дайвинг, парапланы, сноубрд, сёрф и дт.

Вот что точно не может так просто наскучить — это Travel-фотография. Что может быть более непонятным, чем путешествие без турфирм, без оплаченных отелей и трансферов туда, где вообще нет ни отелей ни трансферов? Более сотни стран, тысячи сюжетов/историй/приключений — все это в фотографиях и в памяти. В моих и других участников моих фотопутешествий.

Когда цифровые фотоаппараты стали массово доступны любителям фотографии, эти самые любители стали задавать вопросы — пришлось создать первую в Екатеринбурге фотошколу — и получить проклятия многих Профессиональных фотографов того времени.

А далее — начальные курсы, продвинутые, мастер-классы и воркшопы… И выросшие из запросов фотоучеников — Фотопутешествия.

Путешествие, как реальное перемещение в дальнюю точку планеты куда-нибудь к пингвинам в Антарктику, ко львам в Африку или к людоедским племенам в Папусии — это полное погружение в новую и непонятную реальность. Но подобная смена реальности возможна и недалеко от дома — проникновения на закрытые производства, фотосъемки этнических групп. Как, например, съемки лавы на СУМЗе или репортажный курс на Марийском сабантуе в деревне на границе Свердловской области и Башкирии.

В съёмке ню, как и в путешествиях — все свои стереотипы надо оставлять дома

Студийная, портретная, ню — это те темы, в которых можно творить бесконечно, получая удовольствие и от процесса и от результата. Это вечная картинка, не привязанная к датам или текущим событиям.

Художественное ню всегда интересно, ну а если ню смешать с тревэлом, то вообще хорошо. Ню, не в смысле Playboy или эротика, а ню — в смысле свободы. Человек в современном мире нигде не может быть натуральным, естественным, первозданным, какой он есть, общество этого не позволяет. Так вот обнаженная девушка как на природе, так и на контрасте в индастриал-пейзаже или в развалинах, это и красиво и про свободу.

А путешествие — оно о том же. Это выход за все возможные рамки, границы и избавление от стереотипов. Нельзя притащиться со своим уставом в хижины папуасов-людоедов или хаммерском праздник булл-джампинг, где жених бегает голышом по коровам, а перед этим весь день мужчины лупят женщин розгами. С нашей точки зрения всё неправильно, все не так, кажется, надо как-то с непорядком бороться! А для них это все правильно, все так. Все стереотипы надо оставить дома. Или же самому оставаться дома.

Так же, как и съёмки ню — человек либо выражает себя таким, какой он есть, либо не стоит вообще за это браться ни фотографу, ни модели. Там всё про красоту и свободу. Про красоту свободы.

Любое творчество, это максимальная беспринципность

Чем меньше принципов, тем больше творчества. Выразить что-то будучи в ограничениях невозможно. Все самые гениальные гении были абсолютно беспринципные товарищи. А вот в бизнесе возникают чисто профессиональные принципы — если подписался что-то сделать — сделай. Независимо от того, что написано в договорах, это должны быть нормальные человеческие взаимоотношения и соблюдения договоренностей. Не думать в момент съёмки, сколько за это заплатят, а сделать работу максимально хорошо и эффективно.

Вот так и живем.

“Развлекайся, не думай, и будь что будет!” — правила творчества из одной детской книжки.